Бег спящих // Mesh

Начало было тут

Каморка на чердаке, три на три метра и мансардное окно в крыше, через которое, если встать на цыпочки, можно увидеть горизонт и немного воды – это мой «офис».
Нет. Не так. Это офис финансового директора нашей компании – кэ-мэ-эс по боксу Гриши.
«Финансовый» - он. Я – «помощник» Гриши.
Но у меня есть стол и табуретка. На столе, заляпанный и пожелтевший от древности «персональный компьютер», с дисководом, который зудит громче бензопилы. По экрану нескончаемой стаей летят крылатые тостеры. Летят они в тёплые края, вероятно. Мне это не узнать.
У Гришы компьютер чуть по-свежее. И дисковод не зудит.
Гриша играет в «Дум 2» убивая за сутки целую армию проклятых падонков. Он на службе! У Гришы в кобуре пистолет. Злодеям – смерть!
Вечером Гриша уходит с докладом к нашему боссу, а вернувшись, говорит мне:
-Ну всё. Можете идти домой.
Он старается быть вежливым.
Почему то со мной, он старается быть неправдоподобно вежливым : амбал, размером с трёхстворчатой шкаф, с головой растущей из плеч без шеи – когда он демонстрирует вежливость душа уходит в пятки. Но я привык, и практически не обращаю внимания.
Домой так домой, собраться – лишь куртку накинуть.
Спускаюсь по лестнице. Не люблю лифты. Да и не тороплюсь я сильно домой. Там – ничего нет.

Я вернулся из Штатов с большим опозданием – застревая то в больницах, то в очередях на восстановление утраченных документов, то подрабатывая грузчиком на овощном рынке, что бы собрать деньги на билет. Такая вот получилась у меня «стажировка».
Дома ждала записка жены, придавленная обручальным кольцом: «Извини. Я про тебя всё теперь знаю».
Тем же вечером в дверь постучал Гриша и сказал, что моя благоверная исцарапала «мерина» его босса и я должен платить.
Платить было нечем. Контора, где я прежде работал – «дверь на лопату». В карманах сквозняк.
Собственно Гриша застал меня за просмотром объявлений в газете – где кто на что требуется.

-Значит, пошли к моему боссу - отрабатывать будешь.

Я даже не знал, о какой сумме там идёт речь, поэтому на вопрос «босса» «Чо умеешь?»
ответил не думая:

-Стаканы мыть.

Босс оживился.

-Реально штоле?! Прям вот стаканы?!

-Могу и не мыть.

-Гриша. Дай ему в пузо, только по голове не бей.

Амбал наклонился ко мне и произнёс вкрадчиво:
-Пожалуйста, не дерзите моему старшему руководителю.

-Ладно. Как скажите. Но если стаканы мыть не надо, то я могу быть свободен?

-Ничего ты не можешь, - растопился в улыбке «босс». , - Ничего ты не можешь тут кроме того, что я скажу. Понял?

-Понял.

-Гриша, на склад его. Пусть там пацаны займут делом. Отработает – отпустишь.

На складе мне сразу понравилось – тут было тепло и уютно, не то что на улице или дома, куда не хотелось идти. Работа была простая – мыть поддоны для рыбы: шланг с кипятком, тряпка , раствор лобомида. В бригаде, похоже что все были такие же как я – зарплату никто не получал. «Отрабатывали». Зато бесплатно кормили. И можно было спать прямо тут же, в ящике с ветошью.
Впрочем, мне первую неделю спать вообще не хотелось. Я мыл ящики. Мыл их так жадно, будто всю жизнь хотел только это и делать, и теперь боялся, что меня лишат счастья.
Но счастье было недолгим. На восьмые сутки в склад зашёл Гриша и позвал кивком головы:

-К боссу. Зовёт. Фартук оставь..

На этот раз хозяин «бизнеса» был явно не в духе. Початая бутылка Смирновки и пара стаканов требовали собраться с мыслями и приготовиться к непростому разговору.

-Гриша, налей ему, - начал «босс» издалека.

Я выпил, стараясь не спешить – закуски на столе не было.

-Так ты, значит, док?

Не сразу сообразив о чем разговор, я из вежливости просто пожал плечами.

-Отвечай: «да» или «нет»?

-Нет.

-Гриша, дай ему в пузо. Только по голове не.. стоп. Может ты не расслышал?

-Я расслышал. Я никого не лечу.

-А вот у нас есть другая информация. Пацаны тебя пробили и стало мне интересно: сколько покойников с твоих рук говорят за живых?

-Это зависит от того, кто сколько платит.

-Например?

-Например, надо разбросить кредит по несуществующим заёмщикам.

-Ага..

-Два процента.

-А харя не треснет?

-Я не торгуюсь.

-Понятно. Что ещё?

-Наследство.

-Сколько?

-А где?

-Ну, в Испании…, на Кипре… , в Израиле…

-Кипр – не интересен, там под каждым кустом отставной кэ-гэ-бист. Испания – два процента, Израиль – пять.

-А мацой не подавишься?

-А ви таки имэете варианты?

-Гриша, дай ему в пузо! Гы-гы.. шучу! Иди помойся, от тебя рыбой воняет как от скотомогильника. Завтра в офисе в семь утра.

Вот этот офис.
Потекли конторские будни – унылые и однообразные. И лишь крылатые тостеры свободно летели сквозь них в безбрежную даль.
Первые две фамилии из своего «списка судного дня» я отрывал, что называется от сердца. Но потом смирился – надо же на что-то жить. И в один прекрасный февральский вечер, Гриша, вернувшись от шефа, бросил мне свёрток – пластиковый пакет для мусора, в котором лежало несколько разных конвертов.

-Зарплата. Пересчитай.

Теперь Гриша со мной "на ты". Это успокаивает.
В конвертах имелись четыре кредитки с пин-кодами разных банков, две дебетовые карты «Societe Generale», мед-страховка южно-корейской HGI и три паспорта с моими фотографиями:
Гаврило Принцип -гражданин Сербии (что за дурацкая фамилия?!)
Натан Бесслер – гражданин государства Израиль (таки да!)
Розалинда Хеймс – подданная Её Величества, гражданка Новой Зеландии (чозанах?! – моё удивление было немым, но достаточно красноречивым – на фото я : без бороды, с канареечным макияжем и челкой героини японского анимэ).

-Это шоб твой пластический хирург не занимался самодеятельностью. Любят они из себя художников корчить. Шеф эту публику знает.

(А-а-а… Так вот откуда у него такая лучезарная улыбка, когда он говорит «Гриша, дай ему в пузо…»)

-Шеф сказал – не трать всё сразу. Но купи себе хату приличную, что б не позорил коллектив.

Купил. Переехал. Легче не стало. Но всё же поменьше напоминаний о бывшей жене. Хотя, чего греха таить , она – молодец: правильного «мерина» стукнула, в итоге я и устроился по-профессии. А ведь могла б, как лохушка, тупо въехать в мусорный бак.

На улице захотелось курить. Но вечером автобусы редки. Пропущу – следующего дожидаться ноги замёрзнут. Лучше уж потерпеть. Хотя они и сейчас замёрзнут – на остановке никого, значит недавно уехал. Значит следующий будет минут через двадцать. Замёрзнут: март – это у нас зима. А вот стоит мне закурить – тут же появится. Проверено- средство железобетннное. Но трубку в миг не погасишь. Как появился – так и уедет пока буду возиться...

Перед автобусной остановкой резко тормозит заляпанный грязью джип.

-Садыс дАрагой! Давызу куда нада! – бородатый бомбило лучезарно улыбается стройным рядом белоснежных зубов в полуоткрытом окне. Мне что-то как-то не хочется этот сервис и отрицательно мотаю головой.

-Спасибо. Я сам дойду. Покурю вот щаз…

-Не дойдёшь. Садись. В ногах правды нет , - голос тише, словно бы приглушённый, лица пассажира машины не видно, но нет и акцента. Зато в окне появляется ствол «калаша» - очень вежливый аргумент. - Садись.

Тут возразить нечего : в ногах моих правда не наблюдается … и не только в ногах.

Слова:

Stitch - стежок
Loop - петля
Mesh - зацепление
. . . . . . . . . . . . . . . .

Ресторан корейской кухни «Хваро» во Владивостоке спрятался в глубине спального района на заднике Покровского парка. Заведение во всех отношениях неприметное снаружи и столь же скромное внутри. Оно так же не славится ни разнообразием кухни, ни пышностью проводимых церемоний. Всё аскетично, скромно. Если не считать гостей. А вот гости ресторана..

В общем, когда джип остановился на парковке , двери разблокировались и я почувствовал лёгкий толчок стволом автомата в плечо:
-Приехали. Выходи. До двери иди прямо.

У подъезда стоял малоприветливый администратор, если можно так выразится. Но какое-то подобие улыбки он таки изобразил.

-Сюда, пожалуйста. Прямо, пожалуйста.

Я вошёл. «Сюда» и «прямо». Миновав продолговатый зал «вагон», где в этот час по обыкновению никого не было, дошёл до VIP-кабинок.

-Здесь, пожалуйста.

Администратор в последний раз изобразил любезность, прежде чем расстаять в воздухе.

В кабинке, в полном одиночестве, меланхолично гоняя палочками по тарелке кальби-тан, сидел Рэм Владиленович и тихим голосом говорил по телефону. Впрочем, может и не тихим, просто телевизор в углу орал что есть сил, и на его фоне любой нормальный человеческий – теряется. Но это таковы традиции «Хваро» - если посетитель хочет уберечь свой разговор от прослушивания, то включают скремблеры, глушилки и много ещё чего, про что обычный смертный даже не догадывается. А что б не догадался необычный – все это антишпионское великолепие маскируется эпилепсией зомбоящика.

Минуты полторы я простоял у входа переминаясь с ноги на ногу и даже не зная, заметил ли меня Рэм. Наконец, не глядя в мою сторону, хозяин стола протянул мне пульт от телевизора:

-Садись. У меня тут важный разговор. Извини – надо закончить. Если мешаю – сделай громче телевизор. И закажи себе чего-нибудь…

Уж куда громче!... Ну разве что стакан воды попросить…
Разговор Рэм вёл действительно какой-то странный, меняя языки с французского на сербский, снова на французский, … английский и в итоге русский –площадной. Но очень тихо. Из чего напрашивался вывод, что беседует он скорее всего с дамой. Причём, весьма не молодой, но всё же энергичной. Я пытался ухватить мысль, но тщетно.

Ладно. Что там в телевизоре?
По ящику обычная наша городская жизнь. Вечерний «Автопатруль» рассказывает кто где и как за день расхерачился на тачках: какие на смерть, а кто пересел на инвалидную коляску. Суточный кастинг Премии Дарвина.
Внезапно, передача прерывается на экстренный выпуск:
-...Наша оперативная бригада прибыла к месту, где десять минут назад прогремел взрыв… Да, дорогие телезрители, мы готовы подтвердить: на парковке перед офисом известной рыбной компании, самодельным взрывным устройством уничтожен личный автомобиль генерального директора. Взрыв был такой силы, что в здании офиса не уцелело ни одного стекла. Судя по останкам машины, от которой мы видим только фрагменты рамы, все кто в ней находился, погибли на месте – сам ген-директор , его заместитель по финансам и пассажир, личность которого устанавливается. Не переключайтесь, скоро мы сообщим подробности…

«Твою мать!»- промелькнуло в голове. «За ночь коморка моя промёрзнет без окна-то. Стекольщики придут, в лучшем случае, только к обеду. Надо будет гришин обогреватель к себе ближе подкатить. Грише то он теперь без надобности… Только бы не спёр кто до утра. Охранники у нас - того, ничего на месте не держится, если отвернулся...»
Но закончить мысль о моральном облике охранников мне не позволил Рэм.

-Дай-ка, мне пульт.

Завершив свой телефонный разговор, он выключил телевизор и принялся за суп.
Принесли мой стакан воды. Отхлебнул.
Рэм всё ещё не смотрел на меня. Суп важнее, понимаю.

-То есть, ты теперь – безработный?, – доев тарелку, наконец прервал он паузу.

Странно, но только с этими словами ко мене пришло осознание случившегося.

-Ну,… если те двое, что меня сюда подвозили, не накосячили сгоряча, то пожалуй, соглашусь. Да.

-Те двое, что тебя подвозили, не косячат, в отличии от…, - Рэм неторопливо развернул салфетку и промокнул уголки губ.

-Тридцать номеров паспортов мне были даны в случае угрозы для жизни, если вы об этом.

-И какая же угроза тебе угрожала? Не на что травки купить? Ай-ай! Какое горе! Бида-бида?! Да! Я об «этом». Ты начал распоряжаться тем, что тебе не принадлежит. В итоге, видишь - что у нас получается? - Рэм кивнул в сторону телевизора.

И снова наступила пауза. Красноречивая пауза, как мне показалось: каждый из нас хотел что-то спросить, но не хотел отвечать. В этой полной тишине в моём кармане пикнула Эс-Эм-эска – провайдер уведомлял об остатке баланса и предлагал пополнить кошелёк.

-Ты эту Эс-эм-эс-ку хорошенько запомни, прежде чем стереть. Цифра, что они там требуют "на пополнение" – это номер депозитной ячейки в Банке. В ней новый паспорт, билеты в Белград и вообще – вся твоя жизнь. Новая.

-БилетЫ?!

-Да. Будешь пока кое у кого под присмотром. Пока всё не исправишь. И хватит болтать , - Рэм посмотрел на часы.- Клади мобилку и торопись - у тебя самолёт на Москву.

Я без особого энтузиазма протягиваю Рэму свой телефон. Обернув его чистой салфеткой , он кладёт на край стола.

-Всё – время пошло. Время твоей новой жизни. А эту – следки утром оформят «неустановленной личностью пассажира» - ничего кроме телефона от той жизни в вещьдоках не сохранилось, увы. Такая бывает. Мои соболезнования...

Я просыпаюсь от удара током в коленную чашечку. Не спал вроде бы, лишь слегка задремал и вот.
В зале аэропорта немноголюдно – утренний рейс без туристов. Я намеревался скоротать ожидание регистрации примитивным глазением в телевизор под потолком, но почему-то заснул. А тут – пинок в колено.
Сразу забыл – что мне снилось. И снилось ли что-то вообще.
Но и сказать, что бы совсем уж проснулся – тоже не получается.
Вижу лишь детскую руку перед носом. И рука эта нетерпеливо щёлкает пальцами.

-Билет доставай!

-Чей? – я всё ещё не соображаю.

-Мой!

-Чей это – "твой"?!

-Мой билет, блин! Регистрацию объявили.

-Ты кто?!

И вот тут я наконец просыпаюсь.

Девчонка. Белобрысая. Лет десяти-одиннадцати. Куртка – шарф – рюкзак – ботинки с армейской шнуровкой. Перед лицом надувается а-а-а-громный пузырь розовой жвачки.
Пузырь лопается.
Чпок!

-Варвара?!!

-Билет!

-Варька, шалава! Ты как с отцом разговариваешь? Где мама?

-Мама с нами не полетит.

-С кем это «с нами»?

-С тобой и со мной. Просыпайся!

-С тобой?!

-С тобой и со мной. Маме некогда.

-Варвара, при чём здесь ты? Что ты вообще тут делаешь? Это аэропорт! Дети – только в сопровождении взрослых.

-Ну, ты меня и сопровождаешь.

-Куда?

-В Белград, к бабушке.

-Какая , нахрен, «бабушка»? Варька! Не пудри мозги, бабка давно померла в Ростове.

-Значит, неправильно померла. Не отвлекайся на частности. Где билет?

Я пытаюсь сесть ровно и строго, как подобает родителю в разговоре с дочерью. Но спина вялая и не слушает. Вероятно, ещё продолжает спать.

-Так! Марш домой! Я сейчас вызову такси. А вернусь из командировки – мы с матерью займёмся твоим воспитанием. Совсем от рук…

-У тебя нет телефона. И где дом – ты не знаешь.
С этими словами девчонка лезет в нагрудный карман моей куртки и достаёт конверт с билетами. Снова надувается розовый пузырь на пол-лица.
Чпок!

-Так и знала, что будешь выпендриваться. Ах.. Почему-то меня это не удивляет.

Кресло, на котором я сижу, неожиданно вздрагивает и начинает катиться к стойке регистрации.
Только теперь я замечаю, что это инвалидное кресло с электромотором, а у Варвары в руке штука, похожая на пульт.
Я – в инвалидном кресле?!
Как я в него попал?!
Ладно. С этим ещё разберёмся. Сейчас главное – дочь, которая совершенно неуместна в свете предстоящих событий. Да и недавних прошедших – тоже как-то не совсем…

-Варвара! – я всё ещё сохраняю командный голос – Живо домой! Сейчас же! Слышишь, что отец тебе говорит.

Но девочка не обращая на меня внимания, уже протягивает билеты администратору стойки.

-У нас только ручная кладь.

…Чпок!

Что-то не так.
Нет. Не в инвалидном кресле. Досадно, конечно, но я найду способ , как уладить этот вопрос. Что-то не так с Варварой.
Вытянулась? Повзрослела?
Дети быстро растут, да. Особенно если ты их пол-года не видел. Особенно , если родители вместе не живут. Дети быстро взрослеют. И Варвара всегда мне казалась старше своих лет. Даже когда была совсем маленькая. Едва научившись ходить.
Мне казалось - я привык к её неудержимой акселерации, привык к мысли, что в один прекрасный день ребёнок исчезнет совсем - уйдёт в школу и не вернётся. А вместо девочки, придёт Женщина. Гордая, независимая, отстранённо холодная. Ещё маленькая, но уже чужая.
Я давно подготовил себя к этомудню, но случиться он должен был позже… Когда-то потом, не сейчас. Не так. Тем более – я в инвалидном кресле.
Что-то идёт не по плану. Что-то изменилось.
В самой Варьке что-то не так.
Ботинки с шнуровкой на худющих ногах-«спичках» - это нормально.
Жвачка пузырём – тоже.
Пальцы её я успел разглядеть – ногти обгрызены по обыкновению, сколько мы с матерю её не ругаем.
Глаза.
В глазах что-то не правильное.
Она не смотрит на администраторшу.
Небрежно отдала ей билет и скучая разглядывает таблички над стойкой.
Дети так себя не ведут. Дети смотрят на людей. На взрослых. Тем более, отдав взрослому документы. Дети – рефлекторно опасаются, что взрослый в любой «изменит правила игры» , ведь взрослым «всё можно». Поэтому дети всегда внимательно следят за взрослыми, вцепившись своими глазёнками в каждый жест. И Варвара следила. Всегда.
А сейчас – нет.

Продолжение следует
Начало , Часть 1 , Часть 2, Часть3 , Часть 4, Часть 5 , Часть 6 , Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11