Клавиша "D" // РЫБАК

Начало здесь

«Старость – это кораблекрушение» - Марлен Дитрих любила цитировать Шарля де Голля так часто, что все уже забыли про Де Голля, но помнят Дитрих, поскольку умерла она таки в 90 лет, пережив:
Гитлера – которому отказала,
Геббельса – от которого не взяла,
Шарля де Голля – с которым дружила,
Эрнста Хемингуэя – с которым очень дружила,
Жана Габена – с которым очень-очень...
Эриха Ремарка – ну, вы уже поняли,
Рудольфа Зибера – это был муж, если что,
Валерия Чкалова – хм-м-м-м.. А собственно, почему бы и нет?
Ну вот и прожила она в этом «кораблекрушении» долго и счастливо.
Я тоже так хочу.
Нет. Я не хочу быть Марлен Дитрих. Я хочу просто старости. Спокойной, тихой, философски-созерцательной и ни к чему не обязывающей. Пусть забудут меня все. Я тоже хочу всех забыть. Это будет взаимно и честно. Зачем помнить тех кого любишь? Зачем – тех кто любил? Эта память порождает бессонницу, но ничего не даёт взамен: тем – кого нет, тем – кто пытается помнить.
Зачем?
Каждое утро я смотрю из окна на залив и вижу одну и ту же картину: с первыми лучами рассвета от берега отходит лодка. В ней рыбак, он неспешно гребёт парой весел метров четыреста -пятьсот. Остановившись там, снимает вёсла с уключин, разматывает удочки, разбрасывает закидушки, крошит в воду приманку и замирает на час или два. Спит. Проснувшись, вынимает улов – сколько вышло и назад к берегу.

Я встречал его в городе, на базарчике неподалеку. Глубокий седовласый старик с лицом цвета крепкого кофе от загара, продающий свою утреннюю добычу: дюжина корюшки, иногда пара пеленгасов. За всё это, если повезёт, он выручит рублей семьсот-восемьсот. Вряд ли больше. Не знаю. И не спрашивал. Он сидит на складной табуретке перед картонным ящиком с рыбой и по обыкновению спит. Люди сами клюют на приманку, как и рыба, что лежит перед ним. Бросают деньги в ящик, спеша по своим делам. А он встанет и уйдёт до полуденного солнышка, куда-то в тень, может домой – если у него есть дом. И будет там спать, до завтрашнего рассвета.
Это мой идеал старости. Можете не возражать.
Когда-то устаёшь от всего, и что бы не устать от самого себя, не потеряться, надо думать об этом заранее.

Я думал.
Деньги, что порою случалось сорвать больше обычного, я откладывал именно на эту самую старость – что бы дом, а если не подкачает здоровье, то и лодка что б с вёслами, удочками, и табуретка складная, и даже ящик – ровно на пару пеленгасов, больше не надо.
Это всё.
Что бы забыть обо всех и быть всеми забыт. Не нуждаясь ни в ком и никого не обязывая – разбрасывать удочки, крошить приманку и дремать.

Разумеется, деньги мелкими суммами разложены по разным местам: частью в России, остальные – подальше от наших бурных весей. Так безопаснее – старость же: не позаботишься сам – никому ты не нужен. Те суммы, что на зарубежных счетах, лежат в основном в сбережениях. Никакие бизнесы к ним не причастны. Но некую толику я вся ж отдаю в оборот – пусть покрутятся, побегают. Деньгам крутиться полезно. Ну а во избежание разных неожиданностей этими «оборотными фондами» управляет Вера - дочка Андрея. «Управлять» - громко сказано, конечно: получить выписку раз в год, снять проценты… нехитрое дело. Я дал ей на это доверенность, что бы не заморачиваться суетой. И уже про всё позабыл. Всё под честное слово, по дружбе. За такие услуги не платят.
Но вот Вера куда-то запропастилась.

Не беда, конечно, но не удобно – придётся наведаться в банк самому.
Когда она приезжала на похороны отца, мне было как-то неловко задать ей вопросы. Видно было, что она не в себе, бледная – белее обычного, половина лица под очками. Она даже не ответила мне на приветствие, лишь слегка кивнув головой. Происходящее не располагало к беседе с бумажками, цифрами… Отложил на более позднее время. А за суматохой и вовсе забылось. И вот, когда уже можно было бы и обсудить что-нибудь – она недоступна.

Поиск Веры для меня меркантильный вопрос.
(Да простят мне ханжи каламбурчик)
Не жизненно важный, конечно, но необходимый. Сами поймёте, если подумаете про себя: не хочется, чтобы старость и вправду стала кораблекрушением.

С этими мыслями я аккуратно ковырял клавиатуру моей секретарши, используя в качестве инструмента нож для конвертов. Забавно, да? Кому сейчас нужен такой бесполезный нож? Писем никто на бумаге не пишет, в конверты их не кладёт, марок не клеит. Электронная почта исключила из нашей жизни само слово «конверт» (ну только если речь не о взятке). Клавиатура оставила нож без работы и теперь этот бесполезный по жизни девайс красуется разве что в кабинетных наборах ретроградов - столоначальников, вроде меня: ни оставить, ни выбросить. Однако же вот, как месть, как назидание – захандрила в ней кнопочка, тут же нож себя в деле нашёл.
Ну а я нашёл, что той кнопке мешало.
Грязь.
То есть, сперва мне это так показалось. Кусок скотча и грязь. Скотч залипал с соседней буквой. Так что эту проблему было легко устранить. А вот грязь под скотчем, оказалась микрочипом – миниатюрным – размером со спичечную головку – кристаллом с шестнадцатью микроконтактами-выводами. Я уже где-то слышал про нечто подобное, но в руках держал первый раз. И это конечно не штатная деталь клавиатуры.

Глупо все это. Скучно и глупо.
Не надо мне было сюда лезть. Дождались бы очереди в сервисной службе. Те бы выдали новую чистенькую клавиатурку, а эту бы выбросили на помойку не глядя. Какой дурак стал бы тратить время на возню с такой чепухой? Да и я бы не стал, кабы не случайность. Суматоха перед отъездом, боязнь утратить контроль над мелочами. Вспомнилось, как однажды в начале 90-х на окраине города взорвался старый минно-торпедный арсенал. Тогда по России густо оружейные склады горели. Ну и Владивосток не отставал от тренда. Бабахнуло – мама не горюй, все не на шутку перепугались. Началась эвакуация населения. И вот одна наша сотрудница, жившая неподалёку от места событий, тоже бросилась эвакуироваться: наспех собрала все «ценные вещи, документы» и на электричку. Там уже, сев в вагон и успокоившись, отдышавшись, она разложила по порядку всё что взяла. И разложив выяснила, что взяла она 1 (одну) дамскую сумочку, в которую заботливо положила 1 (один) тюбик крема для от загара (дело летом было) и новенький, на кануне удачно приобретённый купальник. Всё! Вот и все «документы и ценные вещи»! Так мы и собираемся в дорогу, если сильно спешим.
Так и я сегодня спешил.
А теперь сижу перед расковырянной клавиатурой, добытым чипом, и не могу сообразить – нафига оно мне надо?
Ладно, клавиатуру собираем, ставим на место. Тут думать не чего.
Остаётся чип. Что с ним?
Чип-чип…
«Чип и Дейл»…
Ведь кто-то же его сильно ищет, всё вокруг перекопал.
Кто-то.. Я и почти знаю кто. Может и не знаю, но догадываюсь. Поэтому интуитивно забираю с полки Цитатник Мао Цзэдуна и кладу в него свою находку, прилепив скотчем на странице 136

«Некоторые в наших руководящих органах на местах считают, что политику партии достаточно знать одним лишь руководителям и нет-де необходимости доводить её до сведения масс. В этом одна из основных причин того, что в некоторых областях нашей работы дело не ладится» (беседа с сотрудниками редакции газеты «Цзиньсуй Жибао»(2 апреля 1948 года)).

Этот кристаллик разделил жизнь на две части. Ещё не пойму как, но пытаясь «отмотать ленту назад», я вижу множество мест, где легко и без последствий можно было свернуть на другой путь ни о чём не жалея: я мог не ковыряться в этой дурацкой клавиатуре – ведь это не моя работа; я мог не торопиться ГонКонг – ни деньги ни яхта от этого бы не пострадали; я мог бы не везти Андрея в аэропорт и не слушать все его рассказы про «цифровое бессмертие» - тому было достаточно взять такси.
Кстати, а почем у он тогда не поехал в аэропорт на своей машине? Ну в одну сторону то я его довёз. А назад? Такси? Странно, во время командировок он всегда ездил на своей: паркует своё джип на «блатной» стоянке грузового терминала, чтобы лишних денег не платить. Зато прилетев, свободен от всякого «сервиса», сам себе хозяин – сел в свою машину, никому ничего не платя. Тогда, он мне дал какое-то объяснение этому отходу от обычной привычки, да я уже позабыл.
И вот теперь с этим кристалликом на странице Цитатника Мао я начинаю по другому смотреть на рутинные факты: Андрей, отправляясь в аэропорт, против своего обыкновения оставил машину дома, как если бы он уезжал не на одну-две недели, а на год. В командировке он действительно задержался, но сообщил, что это оказалась неплановая задержка. А если он уже тогда знал, что поездка будет дольше обычного?
Что это меняет?
И что это объясняет?
Пока – ничего.
Пока у меня только голова начинает болеть. Пора домой. Завтра самолёт.

. . . . . . . . .

ЦИТАТНИК МАО ЦЗЭДУНА

Серый потрёпанный «Краун», давно не видавший ворот автомойки, бросался в глаза в ряду чистеньких. Может потому что в это поздний час на парковке у нашего офиса почти нет машин. Он стоял чуть поодаль, и мне даже показалось, что в нем никого, но когда фары моргнули и стекло опустилось я увидел ухмыляющееся лицо Стукавкина сидевшего за рулём и вялым жестом приглашавшего меня подойти.

-Вадим Сергеич! Слава труду! Столь поздний час?, - осознавая как глупо я сейчас выгляжу, но пытаясь не подавать виду что удивлён, я подхожу к задней пассажирской двери.

-Воистину… Нет-нет, садитесь спереди.

Хм-м-м.. «Спереди»? Значит «беседа на равных», без «спецсредств» и прочих штучек – переднее пассажирское кресло видно со всех сторон и на нём трупы не возят. Ладно, «спереди», так «спереди».
Усевшись, замечаю, что Стукавкин не один: на заднем сидении то-ли попутчик, то ли манекен: одет, словно в оперу, причесан, прилизан и абсолютно неподвижен в позе сидящего не в кресле с подлокотниками, а на табуретке без ножки – любой ценой сохранить равновесие.

-Знакомьтесь, - Стукавкин кивает на зеркало заднего вида – коллега из столичного главка, майор Медведев… Дмитрий Анатольевич.

Я смотрю на Стукавкина, потом на «манекен», потом снова на Стукавкина, и чувствую, что не могу удержать смех.
-Владимир Владимирович! Какая конспирация!!! По телевизору вы гораздо старше..

-Угомонитесь вы с вашим неуместным юмором, - Стукавкин кривится в досадной улыбке, видать я не первый сегодня кто его подкалывает с этим «коллегой из главка».

-Не, ну правда же… Я же из лучших побуждений.

-Вот-вот. О ваших побуждениях я и хочу вас спросить. Улетаете завтра?

-Ну, если не возражаете.

-Не возражаем. Только вы ничего нам не хотите напоследок сказать?

-А должен?

-Если есть что, то – да.

-А если бы вы не были уверены, наверняка что именно «есть», то не торчали бы тут без пяти минут полночь с…, блин.., ну простите, смех-недержание с детства, с Дмитрием Анатольевичем… ну вы реально дивная пара!...

-Веры не было.

-Не понял, простите.

-Дочери вашего приятеля не было на похоронах.

-Ага. И моя мама – девственница. Вы ж тоже это знаете, наверняка…Что значит не было? Я с ней разговаривал, вот как сейчас с вами.

-И о чём был разговор?

-Это не имеет отношение к гос-безопасности.

-Нам виднее. Отвечайте.

-Ну, соболезнование, похороны же…

-И что она вам сказала?

-Мне?

-Да, вам.

-Ну, типа, «спасибо», наверное… я уже не помню.

-То есть , вы хотите сказать, что не помните разговор с дочерью вашего лучшего друга на его похоронах?

-Это государственное преступление?

-Отвечайте.

-Да, блин, не помню. А вы помните все разговоры на похоронах?! А.. простите, у кого я спрашиваю..

-Вы не помните, потому что никакого разговора не было. Вы к ней обратились, но она в слух не произнесла ни единого слова. Иначе, вы бы заметили подмену.

-Ну что за херню вы несёте? Какая подмена? Я её с пелёнок знаю.

-И всё же, это была другая женщина. Мы её нашли - актриса Хабаровского ТЮЗ-а.. Да. Вот, мы умеем находить.

-Какой ей смысл? Зачем этой «актрисе» нужен такой спектакль?

-Ей заплатили.

-Кто?

-Пока мы не знаем имени. Но сыграть роль в спектакле ей предложила женщина, похожая на дочь вашего друга.

-Веру?

-Да.

-Женщина, похожая на Веру, предложила изобразить Веру женщине похожей на Веру во время похорон её отца?

-Отца Веры.

-Пиндыр какой-то… И вы типа не понимаете - кто тут кто?

-Есть идеи, конечно. Но мы рассчитываем и на ваше чистосердечное … сотрудничество.

-Эвфемизм про «мужа жены губернатора»…

-Возможно. Мы отрабатываем.

-Знаете…

И тут я запнулся.
Определённо я был не готов к переменам. Честно: меня вполне устраивала прежняя жизнь. Пусть не всё в ней было так как хотелось, но это терпимо.
Чип в Цитатнике, который я вынес из офиса, это была уже другая жизнь. Она и раньше существовала, но как бы параллельно. Я про неё мало что знал. Да и сейчас ничего толком не знаю. Но прежде у меня был свободный выбор.
А теперь?

-Знаете…, - я достаю из кармана Цитатник , - найти – дело нехитрое. Иногда и дуракам везёт.

-«Враг сам по себе не исчезнет»?, - Стукавкин берёт Цитатник и не сводя с меня глаз передаёт его «манекену».

-Ну, типа того.

-Где?

-На 136-й странице.

-Это я вижу, - (О! «Манекен» говорящий!!)

Краем глаза я наблюдаю, как Медведев открывает крышку в подлокотнике сидения и аккуратно опускает чип в какое-то устройство. Что это – разглядеть не получается, но очевидно у него есть экран, поскольку оттуда идёт свет.

-Где нашёл? В клавиатуре у секретарши. Под кнопкой «В»

-Русской?

-Латинской. Латинское «D».

-Почему там?

-Лена попросила.

-У вас с ней отношения?

-Хотите спросить – трахаю ли я свою секретаршу?

-Как вариант.

-…за вознаграждение в форме прочистки клавиатуры?! У вас в главке с юмором как?!!

-Это не объясняет причину, по которой она обратилась к вам со столь необычной просьбой.

-Ну так схватите её и пытайте электрошокером, пока не сознается.

На мгновение повисает тишина. Затем Стукавкин хлопает меня по плечу:

-Это был юмор?

-Нет. Я хочу поменять секретаршу. А эту можете запытать до смерти.

-Ага.. Я понял – всё таки юмор. Ха!

Кривая усмешка Стукавкина расползается в более менее симметричную улыбку.

-А вы, кстати, давали же нам подписку о неразглашении оперативных методов?

-Нет, не давал, - отчеканиваю на автомате

-Ха-ха-ха… Молодец. Бдительность. Одобряю. А то если б сказали, что «давал» пришлось бы привлечь за «разглашение».

-Слушайте, мне идти надо. Время позднее, у меня завтра самолёт. Всё что знал – я вам сказал, всё что нашёл – отдал.

-Ещё сорок секунд , - подал голос «манекен», - хотя … и так видно… видно…, в общем, Вадим Сергеич, крутите дырку для ордена – это Бэй Чен.

-Какой из?,- Стукавкин напрягается.

-Да похоже, что мастер-ключ. Копия конечно, но с полным кодом. Всё. Можете забирать.

Медведев захлопывает подлокотник и возвращает мне Цитатник, вложив в него чип.

-Нафиг он мне?, - недоумеваю.

-А у нас бланки кончились – протокол изъятия составлять, - усмешка Стукавкина изображает высшую форму удовольствия.

-Чо, гон что ли?, - я всё ещё недоумеваю.

-Ага.. Мы, типа тоже умеем в юмор. И да, вы правы, начинается «гон». Забирайте. Мы хотим посмотреть - кто ещё у вас это попросит.

-Я типа – приманка.

-Типа. И не берите на себя большее, если и вправду не хотите пойти на корм рыбам. Побудете немножко приманкой – доживёте до старости. Попросят – отдавайте без фокусов. Не занимайтесь любительством.

. . . . . . . . .

ЖЕЛТАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА

От: Аркадия
К: Андрей
Ты всё ещё мне не доверяешь. Мне грустно. Хочется плакать. И смешно. Ведь я люблю тебя. Я любила тебя всегда. И буду любить вечно. Я единственная женщина, которая будет любить тебя вечно. И ты знаешь это. И не доверяешь. «Знать» и «верить» - почему эти два слова так ненавидят друг друга? Почему, как только нам стоит что-то узнать, мы тут же впадаем в неверие? Почему всё так усложняется? Ведь я просто люблю. И ничего больше. И не хочу ничего больше. Зачем ты отстраняешься? От кого ты пытаешься скрыться? Ведь только я могу сделать тебя счастливым с любой женщиной, которую ты пожелаешь. Потому что только я люблю тебя так, как никто другой не полюбит.
Перестань.
Вернись.
Вернись к себе.

. . . . . . . . .

Это было последнее письмо, из тех что я успел прочитать. Возможно оно вообще последнее. А возможно они ещё как-то общались. Надо было бы всё это обдумать, но у меня действительно не на шутку разболелась голова, словно в череп воткнули органные трубы. Так что думать я буду дома.
Сейчас бы доехать.
Минивэн «скорой» пристроилась мне в хвост где-то на полпути к дому. Медики – к больной голове? Провидение свыше? Нет, я уж лучше сам по себе.
Подъезжая к мосту через Золотой Рог я попытался уступить, свернув в крайний правый ряд, но очевидно бригада там была не на вызове, никуда не торопились. Парень, что сидел за рулём, болтал по мобильнику. Медсестра, кажется, тоже. В общем они повторили мой манёвр. Так обычно делает водитель, если «назначает поводырём» впереди идущую машину, что бы самому отвлечься на другие дела и не слишком следить за дорогой: пешеходов на проезжей части, препятствия, ямы первым заметит «поводырь» и нажмёт тормоз, заодно сигналя красными «стопорями» сзади идущим машинам. Ну ладно, «поводырь» - так «поводырь». Полночь на городских улицах – время всё ещё оживлённого трафика.
Кто бы мне «споводырил» - голова совсем не о дороге сейчас.

Китайцы искали мастер-ключ от зеркал Бэй Чена.
Добрый дядюшка позаботился о бессмертии. Не о тупой дряхлой старости, как я – с «лодкой, вёслами, удочками», а о вечной жизни. И может быть, он даже надеется сохранить вечную Власть. Но кто-то сделал слепок замочной скважины от дверей его Храма Вечности. И этот кто-то : Андрей. Очевидно так он застраховал свой» дополнительный день» в сделке, который нужен был ему что бы заработать на перезапись Мэйли. А может рассчитывал выторговать нечто бОльшее.
На мой взгляд - это глупо. Азартно. Но глупо. Поставить «на счётчик» человека, который переставляет целые правительства словно фишки на игральной доске. Это конечно очень по-русски – ведь мы никогда не верим «в честные выборы». Мы от природы циничны. Просто кто-то выражает цинизм, лениво почёсывая пузо под нестиранной майкой, валяясь на продавленном диване, с пивасиком перед зомбо-ящиком. Кто-то горланит кричалки на митингах оппозиции. А вот люди типа Андрея делают из этого всеобщего неверия деньги. Большие деньги.

В сущности ничего нового.
Церковь делает деньги на вере. Атеисты – на неверии.
Уж не знаю, верил ли сам Андрей хоть бы единому слову, что он говорил, но нет никакого сомнения: если он видит тысячу процентов прибыли – остановить его невозможно.
А в деталях - что тут такого? Это известный воровской трюк: у незадачливого хозяина, по ротозейству оставившего без присмотра ключи, например от гаража, иной ловкий малый таковые тихонечко тащит, а потом оставляет записку в двери, типа «нашёл ваши ключи, готов вернуть за скромное вознаграждение».
Ключи от гаража …
Ключи от бессмертия…
Какая разница?
Что не так?
Я до сих пор не знаю – смог ли он исполнить свой план?
Но очевидно Бей Чен узнал о «пропаже» - иначе бы не искал.
Очевидно Андрей знал о том, что секрет раскрыт, иначе не прятал бы чип.
Но что-то в этом секрете осталось незавершённым: ведь с чипа нельзя сделать копию так, что бы «сеть» этого не заметила. Это как эффект параллельных зеркал – как только внёс между ними свечу и тысячи отражения побежали в разные стороны. Парадокс, что такой высокотехнологичный продукт приходилось прятать столь старомодным способом.
И любопытно – кто сделал ключ для Бэй Чена? Уж не кооператив ли «Густав и компания»?
Вопросы, вопросы, вопросы… Где то поблизости вертится простой очевидный ответ. Где-то рядом. Стоит протянуть руку..

Меня отвлекает удар сзади – «скорая» таки «догнала».
Вот блин! «Спец-машина с мигалками» – я по определению виноват: «не уступил».
Хотя уступал же. Не захотели.
Удар был несильным, вряд ли что –то могло пострадать кроме краски. Да и на раме у меня литой фаркоп. Мне точно - ничего. У «скорой» поцарапанный бампер. Но стоять - разбираться всю ночь с гаишниками, такой геморрой. И всего оставалась пара кварталов до дома… Ну что за невезение!
Останавливаюсь. Глушу мотор. Выхожу.
Водила «скорой» тоже выходит, в растерянности чешет затылок, не выпуская впрочем мобилу из рук:
-Я же тебе уступал…
-Мужик! Прости, отвлёкся, устал, смена тяжелая…
Водитель подходит ко мне. Его миролюбивый настрой успокаивает и я начинаю надеяться, что разъедемся без «оформлений».
-«Прости» - «не прости», а фотофиксацию мы таки сделаем. Бережёного Бог…
С этими словами я достаю смартфон, приготовившись сфотографировать состояние машин.
-Не надо фото., - тихим голосом произносит водитель у меня над ухом, и только теперь я замечаю, что тот предмет в его руках, который мне все время казался «мобильником», на самом деле компактный электрошокер.
Это всё, что я успеваю понять.

.
.

«We all live in a yellow submarine
Yellow submarine, yellow submarine..»

Да-да!!
А вы разве не знали?!
Как много вы потеряли!
Как мне вас жаль…
По нашему городу, прямо по улицам плавают лодки .
Жёлтого цвета.
Жёлтые подводные лодки.
Иногда они останавливаются.
Матросы выходят на палубу.
Приветливо машут и спрашивают у публики, стоящей на берегу:
-Сколько пальцев ты видишь на этой руке?
Смешные матросы.
Смешные вопросы.
Смешные вопросы матросов смешных.
Жёлтая субмарина.
Вот, протяни только руку.
Я стою на берегу улицы, прислонившись спиною к асфальту. Надо мной нависает машина. Зачем она здесь? А! Это моя машина. Она тоже на берегу.
И прямо передо мной жёлтая субмарина.
-Сколько пальцев ты видишь?
-Приве-е-е-ет.. Я вас всех люблю-у-у-у-.
«Sky of blue and sea of green
In our yellow submarine»

А на другой стороне улицы – звёзды. Небо не вижу – его закрывает моя машина. Но звёзды на той стороне – просто чудесны.
-Сколько пальцев?
-Шишнацать, дурень! Тебе к хирургу пора! Запустил поросль на руках, пальцы лишние черенками плодятся. Вот дебил, бля..
-Он в сознании,- говорит матрос, обернувшись к кому-то сзади.
-Хорошо.

А вот этот голос меня отрезвляет мгновенно.
Это не «жёлтая субмарина». Это всё та же машина скорой помощи, что меня стукнула.
А потом ещё водила добавил электрошокером. Им сейчас их выдают что ли? Для самообороны, наверное.
Но голос, женский голос, родной и знакомый – до того не уместен в этой странной компании.
Я пытаюсь прищуриться и получше разглядеть медсестру, мне это удаётся с трудом.

-Отойди.

Она обращается к водителю, которого я принял за матроса «жёлтой подводной лодки». Наверно из-за обуви. У водителя, армейские берцы, вместо обычных туфлей. Это я сейчас разглядел лучше всего. Так что он не водитель. Ну, то есть водитель конечно, раз сидел за рулём. Но не водитель, в смысле «скорой помощи». Он матрос.. «подводной лодки».. Тфу, блин… что у меня с головой?

-Ты! Кто?

Медсестра обращается ко мне.

-Санта Клаус, ёпт.. Не видишь?

Я пытаюсь оторвать голову от асфальта, но сестра ставит ногу на горло. Ух ты! У неё тоже флотские ботинки!! Может всё-таки лодка?
Она наклоняется. Теперь вижу её лицо…

-Чип!

-Очень приятно. Дейл!

Нет, ну правда, меня начинает разбирать смех: стукнули мою машину, вырубили электрошокером, давят ботинком на горло и .. предлагают знакомиться.
А главное – кто?!!!

-Вера!! Не узнаёшь, что ли? Сними ногу - ты мне шею сломаешь…

Окончание следует

Начало было тут

. . . . . . . .
Использованы фотографии
http://maxpark.com/user/303030624/content/2183624
http://www.philly.com/philly/entertainment/arts/organist-peter-richard-conte-philadelphia-orchestra-wanamaker-20180506.html