Шаман. Роман о верности своей дороге.

    От автора.

 В жизни каждого человека есть встречи со своим Учителем. Часто мы проходим мимо, не замечая его и тогда наступает период «хождения по пустыне».

  Лично я благодарю Создателя, что он подарил мне способность распознавать голос души. Этот голос сердца, как Северная звезда для путника, всегда указывает на его индивидуальный курс. Иногда перед вами возникает непреодолимая скала, но я верую и прилив новых сил резко меняет курс корабля жизни.

  Я счастлив встрече с шаманом и также счастлив, что мой земной путь всё ещё продолжается…

  Глава первая.

 Когда вы стоите на распутье жизни, то прежде чем сделать шаг, закройте глаза. Они вам ни к чему. Ваша дорога вас уже выбрала…

 Начало пути.
 Часть 1.
  Стояло лето 1984 года. Ровно год, как, после университетского диплома, меня направили в г.Севастополь. Тренерская работа мне нравилась, но периодические приступы с потерей сознания в самый неподходящий момент, не сулили молодому специалисту по спорту радужной перспективы даже на ближайшее будущее. Врачи только разводили руками, указывая на какие-то врождённые отклонения, связанные с качеством кроветворения.
   Мысли о будущем застали меня лёжа на песке севастопольского пляжа Учкуевка. Чья-то тень уж как-то навязчиво задержалась на мне. Пришлось кинуть на наглеца свой вопросительный взгляд и кого же вижу? Передо мной стоит во всей своей красе не кто иной, как друг из моего далёкого детства… Ян.  

 Как же давно мы не виделись! Вот так встреча!
   Часть 2.
  После школы Ян вместе с отцом уехали на Крайний Север Тюменской области. Работали вначале на звероферме, а после гибели отца, Ян, по договору с тем же совхозом, подался в тайгу на охотничий промысел. Сем лет тайги сделали из моего друга настоящего мужика. Говорит, что за все годы работы, он впервые почувствовал непреодолимую потребность уехать отдохнуть к морю. При выборе маршрута, ему вспомнился 1975 год и обещание, данное на перроне вокзала, «не пропадать» в этой жизни и «чуть что» искать друг друга. И ведь нашёл же.

 Той ночью совсем не спалось. Всё думалось о провидении, о подарке судьбы. Я был готов хоть по утренней зорьке кинуться за билетом в Москву, а затем дальше, аж до тюменского севера. Но как поведал Ян, в таёжный посёлок можно приехать только по приглашению. Закрытая зона. К счастью, он через два-три дня возвращался к себе и обещал с вызовом не затягивать. Через месяц я уже гордо спускался по трапу самолёта во Внуково…

 Часть 3.

  Н-да. Порой и взрослый человек бывает по детски наивным. С Москвы авиабилет до Тюмени достался мне аж на третьи сутки сидения в зале ожидания с периодической отметкой себя в длинном списке общей очереди у кассы. Всякий раз оставлять своё «кресло-кровать» , даже для простой сверки, было рискованным занятием, так как «над душой» каждого пассажира стояло по несколько человек, желая хотя бы на минутку присесть. Этой минутой новенький приобретал себе кресло навсегда...

  От длительного сидения пальцы стоп онемели настолько, что по вручению мне билета, была одна мысль: немедленно в Сандуновские бани и хлестать ноги веником пока не отойдут. Помогло. Рейс на Тюмень поздно ночью и после многократных парилок было страшно приятно посидеть в столовке с бутылкой Боржоми. Про ресторан не думалось, так как вечерняя Москва и ресторан – это новая эпопея со взятием Бастилии, а точнее, метрдотеля.
   Часть 4.

 Что ни говори, а любит Всевышний мучеников. В тюменском аэропорту билет на север до Уренгоя мне достался в аккурат сразу после съеденного мороженного. В Уренгой я поспел к обеду, а Красноселькуп – мой пункт назначения – с иллюминатора вертолёта мне виделся уже небесным раем. Просторная река, небольшой посёлок, ряды двухэтажных бараков и хаотично разбросанные частные строения. По извивающейся дороге в сторону тайги ехало одинокое транспортное средство, кажется это был КРАЗ. Вот она, романтика – почему-то подумалось в тот миг. Не было ни тревоги, ни беспокойства, а только уверенность в правильности принятого решения. Было ощущение, что вертолёт сейчас приземлится в тайге. Знать бы тогда, что этот миг и тайгу разделяет время в целый год…

  Часть 5.

 Первый сезон на Крайнем Севере оказался таким же крайне насыщенным. А началось всё из приглашения в здание райкома партии. Беседа со вторым секретарём казалась простецкой и касалась в основном цели моего приезда. Проверив документы об образовании и взглянув на паспорт, партработник настоятельно посоветовал хорошенько подумать о моих таёжных фантазиях на поприще охотника-промысловика.

  «В посёлке номенклатура состоит из чёрт знает кого, толковых людей кот наплакал, а вы, молодой человек, собрались в лес. Как это понимать?» - твёрдо спросил он, голосом, которым обычно читают политинформацию в ведомственном клубе. Не желая наживать себе врагов, я пообещал подумать. Эх, Ян, Ян…Вот когда ты нужен по настоящему.

 Через два дня я уже работал учителем физического воспитания в местной школе-интернат для детей коренного населения. Мне дали младшие классы. Было ощущение, что эти косоглазые ребятишки читают мои мысли. Однако, проявляли они себя всякий раз неожиданно. Фраза «территория школы» для них была настолько же непонятной, как для меня китайская грамматика. Их любимым занятием было ухаживание за бродячими собаками. В результате довольно скоро школьный двор напоминал приют для бездомных собак. Часто слышал от малышей, мол закончу школу и заберу свою собаку в лес.

  Я ещё не знал, что этим ребятишкам, больше никогда не суждено вернуться на родную стоянку. Почти все ребята оказались в школе согласно закону «О всеобщем среднем образовании», а потому их в добровольно-принудительном порядке вертушкой, как здесь называют вертолёт, собирали по таёжным посёлкам часто без согласия родителей. К окончанию школы понятие «геометрия» оставалось для них не на много понятнее, чем на первом уроке.. Проблема лишь в том, что и врождённые качества навыки этих маленьких охотников, к тому времени притуплялись до основания. И они, в большинстве своём, теряли жизненные ориентиры.

  В то время мне сложно было находить общий язык с незнакомыми людьми, но к этим детям у меня была особенная тяга. Сказывалось моё интернатовское прошлое. Отвечали мне взаимностью.

 Четыре месяца пронеслись незаметно, когда на пороге школы опять возник всё тот же уполномоченный от райкома партии. «Вы прошли предварительную проверку и мы хотим рекомендовать вас на должность освобождённого секретаря комитета комсомола в нефте-газо разведывательную экспедицию. Надеюсь, у вас не будет возражения?» - всё тем же голосом скорее ответил, чем спросил он.

 Около трёх месяцев мне довелось «предварительно проверяться» на посещениях молодёжи на буровых вышках. К апрелю 1985 года была предложена новая должность председателя райсовета ДСО «Урожай». К организации спорта мне не привыкать и довольно быстро были организованы целый ряд успешных спортивных мероприятий райцентра, с населением которого я чаще всего встречался либо катаясь по реке Таз на своей спортивной каноэ, либо во время футбола, либо в бараках рабочих общежитий, где по традиции мы резались в настольный теннис.
  К августу из тайги вернулся Ян. Мы с ним условились, что он явится в посёлок только по мою душу. Это означало, что надо опять идти в райком партии… «Мы вас готовили на должность председателя комитета спорта Ямало-Ненецкого автономного округа, а вы!». Дальше разговор напоминал милую беседу базарных торговок. Пришлось сознаться в ненадёжности моего здоровья и сообщить о заключении врачебного консилиума: «У меня год, от силы два».
  Так я стал вольной птицей...

 Часть 6.

 Ян торопил. В конце сентября снежные мухи налетят, а ему ещё надо было обучить меня премудростям таёжного ремесла. Предстояло заключить договор с совхозом о закреплении участка в лесу, построить балок – небольшую избу на санях, заготовить провиант на сезон и приготовить снаряжение. Ян знал, что в стрельбе я дам фору многим охотникам, а потому эту часть занятий не касался. Однако и в этом деле без своих «секретарей райкомов» не обошлось. Работало «телефонное право» и руководство совхоза долго утверждало мою кандидатуру.

 Кроме прочего, необходимо было договориться с пилотами вертушек, ведь только они могут на тросах закинуть построенную в посёлке охотничью избу-балок на точку промысла. А это порой сотни километров лёту. Тем же маршрутом ты оказываешься обратно в посёлке, при условии выполнения установленной нормы по пушнине, плюс сверху пилоту «для поддержки в воздухе пилотируемого аппарата».
   В совхозе за мной закрепили квадрат тайги в районе Большой Ширты площадью почти в 1600 км2 и навесили годовой план. Сезон начинался в сентябре и заканчивался маем. Платили хорошо, даже без учёта больших северных надбавок, но этот вопрос меня меньше всего интересовал. Приступы участились и про себя думалось, на сколько хватит времени, столько моё.

 Что-то внутреннее выталкивало меня в тайгу и я решил не затягивать с днём «ч». Лететь пришлось чуть более часа. Ян тыкал мне на место предполагаемой стоянки на карте, да я настолько был углублён в свои мысли, что отвечал машинально и очнулся лишь когда пилот крикнул : «На подходе!».

  Для базы выбрали пригорок на изгибе реки. Пилот начал снижение. Из-за ветра пришлось дважды заходить, но на втором кругу балок поставили там, где надо. Ян утвердительно кивнул. «Быстро учишься» - сказал и спрыгнул на землю. Через пару часов я со своими питомцами лайкой Умкой и щенком немецкой овчарки Динозавром(Дином) стояли одни перед хижиной и махали на прощанье своими «лапами» в след улетающему Яну. Его участок был на добрую сотню км ниже по течению Таза в районе Тольки.

 «Ну вот, ребята, а теперь поговорим о романтике» - впервые в голос я обратился к своим четвероногим друзьям. Я ещё не знал, что с этого момента всё моё вербальное общение на протяжении 9 месяцев будет только с ними… Умка -двухлетняя сука сибирской лайки- мне досталась от отца одного из моих бывших воспитанников. С ней мы были знакомы «со школы». Узнав, что я ухожу в тайгу, селькуп со своеобразным акцентом в голосе был краток: «Возьми Умку. Ты хороший, ей там будет лучше».

 О самом хозяине Умки рассказывали, как об отличном охотнике. Когда сына забрали в интернат, стал сильно выпивать и получив в посёлке квартиру, жил в ней в сооружённом посреди комнаты чуме. В самой квартире и окна и двери были обменены на пару бутылок «Столичной»…
   Часть 7.
  Стоял конец сентября 1985 года. Нереальность реальности завораживала. Наверное, так и сбываются мечты идиотов. Вечность любовался бы видом на поворот реки да лес, уходящий за горизонт. Однако, картина маслом всё же была подпорчена. Пошёл первый в этом сезоне снег, а новоиспечённые таёжники с приближением вечера даже не успели разжечь костёр. Начинаю срочно исправляться и буквально через полчаса буржуйка гудела от сгораемого в ней сухостоя. Из леса ещё доносился лай Умки, а Дин не отходил от меня в надежде чем-нибудь поживиться. Да и самому следовало бы перекусить.

 Накануне мы разобрались с провиантом, уложили по полкам консервы, а крупа соль и сахар мешками схоронены в добротных ящиках, что по случаю удалось раздобыть у буровиков. Спички, карабин с дробовиком хранились отдельно. Хотя карабину самое место в тайге. По рассказам Яна в этих местах хватает лагерей и порой беглецы рыщут в поисках еды и оружия. Лучше всего оставлять нарезной ствол в дупле дерева в сторонке от хижины. Патроны и нож держи всегда при себе… Чуть что, заберут только дробовик и часть провианта. С карабином есть шанс повернуть всё "в зад". А что с народом, так там кто первый и у кого кучнее стрельба. В любом случае, оптимальнее знать свою территорию лучше чужаков и уводить их «по Сусанину».

 Среди уголовников бывают и матёрые охотники, иначе с тайги им не выйти, поэтому «ухо надо держать востро и нос по ветру». В этой связи я поставил перед собой задачу тщательно изучить всю местность по диаметральным кругам-эллипсам от реки в глубь. Моя страсть это карты и Ян уважил меня километровкой, раздобытой у пилотов. На ней мой квадрат, а точнее, прямоугольник, как на ладони. По краю участка проходит довольно приличная речушка, имеющая несколько небольших приток. Мой плацдарм как раз на её высоком берегу, а вся долина – и есть моей территорией и река изогнута к ней, как натянутый лук. На карте то оно с гулькин нос, а на местности топать с раннего утра и до потери пульса.

  "Флотский" чайник закипел и сёрбая чефир да разглядывая карту, я мысленно представил себе свой завтрашний первый выход в лес. Дин ещё совсем щен, а потому вначале пойду по малому кругу. Пусть привыкает.
   Раздел 8.

 Проснулся совсем рано. Стояла серая погода, но редкий покров первого снега разбавлял её унылость. На топчане мне не привыкать спать, так как и в посёлке я сам соорудил себе такой же, только по шире. Умка, которую я почему то стал называть Лаей, улеглась возле входа, а Дин взобрался ко мне. Он достался мне от Яна, так как без собаки в тайге делать нечего. А про решение селькупа мы оба узнали лишь накануне вылета. Так вместо одного, у меня теперь аж три друга.

 Наскоро умывшись у реки и позавтракав рассыпчатой гречкой с рыбной консервой, половина которой досталась ребятам, я подхватил двухстволку и вышел в «люди» на просторы бескрайнего Севера. На берегу лежали мои каноэ с байдаркой, которые ещё этой весной мне доставили в посёлок транспортом из Большой Земли. Так как наша хижина была на «чужом» берегу, то на большую часть моего квадрата можна было попасть исключительно лишь лодкой, в которую Ума запрыгнула сама, а трясущийся Дин был затянут силой. Но на этот раз ко мне пришла мысль просто пройтись вверх по реке. А рекогнасцировку провести на той части берега, со стороны которого находится наше жилище.

 Неусидчивость щенка вынудила нас часто причаливаться, но «чем дальше в лес, тем толще партизаны» и Дин под ритмичное хлюпание веслом о воду успокоился, а затем спал всю дорогу. Проснулся лишь на лай Умы, которая учуяла медведя, что подъедал остатки ягод на берегу и при виде нас шарахнулся в сторону леса.

 По тайге было проще. Там Лая уходила вперёд и по кругу, облаивая белок и всякую мелочь, а Дин от меня не отходил ни на шаг. Периодически мы останавливались, я вытаскивал карту и компас и делал пометки. Обращал внимание на дупла в деревьях, где должны были селиться соболь и горностай. Присматривал места расстановки петель на них и капканов для песца и куницы. Всё это сгодится и на зайца-беляка, однако его здесь, как зимой снега.

 Лая помогала, так как её лай выказывал места расселения. Трудно ещё было различить тональность лая, но то, что было отличие, в этом уверен. Белку она облаивала тонким голосом. Непрерывным и громким лаем обозначала соболя. Медведь у неё вызывал тихое рычание с одним-двумя лаями. Интересно, а на глухаря она что придумает? Мы прошагали километров десять и я понял, надо возвращаться. Дин стал повизгивать. До лодки было около трёх км и я прибавил шагу.

 Обратно по течению греблось веселее. Так мы неожиданно даже для самих себя довольно быстро оказались возле своего берега. Подходя, я понял, надо будет соорудить что-то на подобие пристани. Берег был крут и выходить из каноэ было не совсем удобно, а точнее, совсем не удобно.
Раздел 9.

  Так минуло около двух месяцев. Мне же казалась целая вечность. Морозы в конце ноября стояли до -35-40. А до этого снега сыпало весь месяц. Живность попряталась, а у меня появилась возможность просмотреть записи Яна в отношении повадок пушного зверя и рецептуры выделки шкурок.

 В такой морозный солнечный день обычно я иду по какому-то из маршрутов. Утром видел след росомахи. Где-то поблизости шастает. Никак подкармливается лёгкой добычей из наших петель. Надо будет захватить с собой капкан для дармоеда или взять с собой карабин. Лая-Ума обожает эти прогулки, а окрепший и вечно голодный Дин скорее всего, ходит, как на работу.

 И вот первая удача. В одной из петель замечаю рыжуху. Это соболь редкого окраса. Ну, с почином, охотник. Таких красавиц к марту надо бы штук так 8-10, да куниц с песцом, а может и росомаха с мишкой попадутся на прицел. Как получится, так и будет. Мне своё делать.

 Людей не видел вечность, зато в балке рот не закрывается. Всё рассказываю своим питомцам, как жил до сих пор. Лучшей и внимательней аудитории ещё не встречал. Иногда и Ума пытается на алаверды кое-что рассказать и так увлекается, что вой стоит на всю округу. А бывает под настроение дурачимся, как пацаны в спальне интерната, когда из подушек одни перья сыплятся. А то грустим целыми днями. Тогда я беру книгу на венгерском и с удовольствием перечитываю походы Тура Хейердала на Кон-Тики.

 К весне к нам забрела небольшая стайка волков. Пришлось таки доставать из дупла карабин да отганять их от нашего заячего «корыта». Уж в этом сезоне вдоль берега их расплодилось немеряно и волки пришли по их души по льду где-то с верховьев реки. Так появилось у меня две добротные волчьи шкуры. Попрошу Яна, чтобы мне из одной из них унты пошил. Следующий сезон думаю в своих ходить. Магазинные себя не оправдали. Ну что, сезон у меня получился, как пятилетка в стране. Натянуто удовлетворительно.

 Вертушка прилетела по последнему снегу в мае. Шкурок сдал под норму. Несколько испортил из-за выделки, но зато насобачился и остальные получились мягкими. Росомаха также была среди них. Уж натерпелись мы от неё зимой, но та отмучилась вместе с нами.

 Раздел 10.

 Прилетал и Ян. Радости было полные штаны. Привёз спирта, а я его удивил настойкой из брусники. Вот мы эту самую настойку и порешали. Закрытие сезона отметили в компании вертолётчиков. Уж очень им приглянулся Дин. Всё распрашивали, не страшится ли он медведя. Просили дать его на время, на охоту. Да рано ещё ему на медведя. А там поглядим.

 Сегодня круг в нашу сторону для пилотов был последним и я предложил им переночевать. Однако по прогнозу надвигалась пурга, потому нашу встречу пришлось заканчивать. «Ну что, мои дети, будем комаров кормить здесь или полетим в посёлок?» - обратился я к своим собакам. Умка легла на пол и вопрос отпал сам собой. Так и порешали. Остаёмся ещё на месяц-другой.

 Числа с пятнадцатого мая солнце встало в зенит так, что от полутораметрового снега остались рожки да ножки. Зато я чётко представил, что такое Венеция. Наши лесные плантации превратились в картину Мазай и зайцы. Куда не глянь, одна вода и стволы деревьев, торчащие из неё. Благо, у нас сухо. Хижина то на пригорке. С этого дня мы с каноэ не вылазили. Страшно сожалел, что без фотоаппарата. Уж кого только мы на временных островках не встречали: и олени с лосями, и зайцы, и песцы с горностаями. Даже мамаша медведя с семейством «загорала». Ходили аж до основной реки Таз. Дин сильно окреп, а посему садиться в лодку я его приглашал всё реже и они с Умой бежали вдоль берега. Так мы накатали не один десяток миль. В основном били глухаря, мясо которого больше всех любил Дин.

 Раздел 11.

 Как то возвращаемся с ребятами на свою базу, как после очередного поворота реки перед нами открывается картина Репина «Приплыли». На высоком берегу у воды стояло… человек 20-25. Если бы я в тот момент увидел слона, пьющего воду из нашей реки то, наверное, удивления моего было бы значительно меньше. Однако странности только начинались. Собаки вели себя спокойно.

 Это были селькупы. Ума не приложу, зачем они здесь. Подгребаю. Поздоровались. Пригласили к себе на стоянку, что раскинулась в метрах 100 от воды. Я целый сезон брожу по лесу, а их стоянки не видел. На карте их тоже нет. Да и дыма от костров не ощущаю. Что за чёртовщина! Ну да приглашение принял, надо идти.

 Провели к чуму старшего. Рука при рукопожатии оказалась очень крепкой, а возрастом их главный был эдак лет под шестьдесят. Сидя в чуме осмотрелся и понял, почему дым рассеивается. Селькупы из-за периодических налётов на их стоянки то за детьми, а то за рыбой и пушниной в обмен на водку, придумали целую систему конспирации.

 Их буржуйки напоминали мини русскую печь, так как одна сторона буржуйки была засыпана землёй, в которой был уложен дымоход, как при сооружении коптильни и дым через систему рассеивания в земле больше напоминал дымку. Из-за этой конструкции их чумы походили на чум в кузове какого-нибудь «студебекера». Но внутри было сухо, тепло и уютно. Ничего не произнося, меня усадили к рыбной трапезе, после которой я услышал первую речь.

 Говорил главный. Смысл сказанного заключалась в том, что весь сезон я был, как бы под «прицелом» их охотников. По их мнению, проявлял себя скромно, умело и спокойно. Но больше всего их удивила моя лодка-каноэ. Такой быстрой лодки видеть им ещё не доводилось. А увидев у себя на берегу, были поражены её лёгким весом. Предложение заключалось в бартере. Я им каноэ, так как они знали о наличии у меня ещё и байдарки, а взамен могу забирать в свой чум двух женщин. Девушки больше походили на подростков и стояли тут же. При взгляде на них они дружно закивали, не произнося ни слова. Н-да, было над чем подумать. Мне вдруг стало интересно, а что местные предлагали Яну и предлагали ли вообще. Ну да ладно. Надо бы что то вразумительное ответить. Моё советское воспитание мне подсказывало, что девушек на каноэ обменивать не принято. Не капиталисты же мы какие- то. И тут промелькнула одна мысль. А что если я встречно предложу им посоревноваться с их охотниками в удальстве. Ну скажем, кто из их охотников оседлает каноэ, как я и пройдёт на нём до следующего поворота реки и обратно, тот и получит лодку в подарок.

 Почему-то моё предложение вызвало среди селькупов, а по кругу сидело человек пять-шесть, в том числе и их шаман-врачеватель, неудержимый смех. Не смеялся только шаман. Насмеявшись в волю, слово опять взял старый крепыш. «Мы ходим в лодках с детства и потому для нас твоё предложение радость. Приходи дней через десять» - заключил он и поднялся. Честно говоря, мне каноэ и самому нравилось, да и привык я к нему. Ходить в байдарке по мелким речушкам из-за хлипкого руля было неудобно. Да и груза в каноэ помещается намного больше. Но слово не воробей…

 Раздел 12.

 В назначенный день мы с Умкой и Дином на легке да пораньше, пока комарьё ещё не проснулось, вышли гуськом в назначенный квадрат. Гуськом, так как к корме каноэ я привязал и байдарку. Чем чёрт не шутит, когда не спит. А вдруг кто-то оседлает, а возвращаться пешком не хотелось. Меня и на этот раз удивили.

 На берегу полыхал большой, я бы сказал, пионерский костёр и все селькупы стояли вокруг него в национальных костюмах. Завидев нашу дружную компанию, а Ума впервые на селькупов подала голос, народная толпа двинулась в нашу сторону, при этом улыбаясь и гомоня что-то на своём языке. Меня снова пригласили к старшему. Мы молча ели рыбу с зеленью, а затем вышли к народу.

 Старший попросил повторить условия соревнований. Я подошёл к каноэ, поставил её на воду, привычно поставил правое колено на «подушку», вторую ногу стопой выставил к носу и отчалил, гребя к изгибу реки. Там развернулся и сделал тот же путь обратно к берегу. Сообщил собравшимся, кто повторит этот путь, тот получит моё каноэ в подарок. Ответом был одобрительный гомон собравшейся толпы. На берегу выстроилось до тридцати мужчин разного возраста - были и представители соседних стоянок - готовых показать своё удальство.

 Первый пошёл. Однако не далеко. Как только селькуп стал коленкой в лодку и оттолкнулся веслом от берега, как тут же его тело столбиком хлюпнулось в воду в обратном от берега направлении. Смех стоял минут десять. Второй проделал тоже самое, как под копирку. Смех прекратился где-то на восьмом охотнике. Все поглядывали на старшего. Тот стоял белый, как мел и становился похожим на памятник самому себе. Пока он дулся, в воду хлюпнулось ещё двое.

 Этот цирк пришлось останавливать. Я попросил у старшего разрешения напомнить условие, так как считаю, что меня селькупы слушали не внимательно. «Памятник» разрешил. «Основным условием было проделать на каноэ тот же путь, а не также пройти в каноэ, как делаю это я. Я мастер спорта, а поэтому долгие годы тренировался в таком каноэ и по чпециальной технике. Вам же надо садиться так, как вы это делаете на своих лодках и грести привычными вёслами».

 Мои слова оздоровили цвет лица деда и толпа явно повеселела. Следующий охотник сел в каноэ, подогнув под себя обе ноги. Ему дали весло-древко и он отчалил. Держался уверенно и лодка стала набирать завидную скорость. Теперь настала очередь поволноваться всем остальным. Не было ликования за товарища, а значит они не против, чтобы их соплеменник непременно кувыркнулся, но на этот раз чуда не случилось. Это была победа.

 Все опять посмотрели на старшего. Там стоял оживший человек, радостно вскинувший руки вверх, громко произнеся боевой клич охотников. В лесу эхом разнесся радостный крик дюжины мужчин. Я заметил, что «мокрая» десятка радовалась не так громко. После старшего и моя очередь подошла поздравлять победителя. Я вручил ему лопату от каноэ, как память о его победе. В ней мне больше не было надобности, а лодку он и так не выпускал из рук. Наверное, не совсем доверял своим коллегам по цеху. На этом можно было заканчивать праздник и я подошёл к старику. Он меня поблагодарил и сказал, что их шаман имеет сказать мне пару слов. Тот попросил следовать за ним и когда мы оказались в его чуме, то услышал такое, от чего до сих пор моя кожа превращается в гусиную.

  «Я вижу у тебя больную кровь и могу тебе помочь. Что решишь?». Почему-то сразу на ум пришёл тот же слон у воды…

 Раздел 13.

 Я поблагодарил шамана и покинул их стоянку…

 С Яном условились, если меня до августа не будет, то запасы на новый сезон он заготовит и на мой счёт. Снаряжение ремонта пока не требовало, а потому было достаточно пополнить провиант, батарейки, спички и всякое такое.

 Шаман появился в проёме дверей нашей избы совсем неожиданно. Лая виляла хвостом, а Дин молча уставился на меня. И это при виде совершенно постороннего человека. После минутного замешательства, я поздоровался и пригласил его в дом. Все его звали Хромым, хотя при ходьбе ничего особенного я не заметил. Не присев, Хромой опять меня удивил своим: «Хорошо, что не вернулся в посёлок. Силы тебе ещё понадобятся». Странно, но он действительно читал мои мысли. По военному развернулся и приглашая взглядом следовать за ним, покинул избу.

 Мы стояли лицом к реке, утреннее солнце начинало свой путь на небосклоне. Я обратил внимание, как шаман начал глубоко вдыхать свежий воздух, глядя на солнце. В какой то миг мне показалось, что он втягивает с воздухом и тёплые лучи светила. Инстинктивно я начал повторять глубокие вдохи и выдохи. Через несколько минут я ощутил, как всё вокруг нас задышало точно также: река, лес, птицы, даже мои собаки…

  «Дышать со всеми и есть жить одним целым, которое есть гармония, равновесие…того что есть, с тем, чего нет». Затем надолго умолк. Без лишнего шума он обошёл наш дом и сбоку дома присел возле сибирского кедра. Там что-то собрал и подсел к кустарнику рядом. Так продолжалось минут 30. Со всем найденным он вошёл в хижину, поставил на буржуйку чайник с водой, подкинул хворост, а находку разложил на столе.

 «Что мы здесь видим?». Я было попытался вспомнить названия растений, однако он тут же продолжил: «это одна семья». С этого момента я старался улавливать каждое его слово. «В лесу у каждой семьи есть своё задание. Одни растут для корма, другие для лечения, третьи для любования. Как и у людей. Люди в отличие от растений, об этом редко задумываются. Съесть можно и траву для любования, как и медицинскую вату, только польза разная. Вот эту семью трав будешь сам встречать, здороваться и благодарить. Навар из них пьёшь вместо чефира. Будь здоров». И вышел. А снаружи вместо прощания произнёс: «Всё вокруг ложится с солнцем и просыпается с ним».

 Я долго смотрел, как шаман спускался к берегу и садился в свою «долблёнку» и только, когда его лодка скрылась за поворотом реки, повторил сказанное им в голос: «Всё вокруг ложится с солнцем и просыпается с ним»…

 Раздел 14.

 Вчера день мой впервые закончился в тот миг, как только солнце село за горизонт. Уснул, как грудной ребёнок в маминых объятиях. Утреннюю зорьку я и раньше встречал на ногах, но сегодня почувствовал какой-то особенный прилив сил. С утра пошёл дождь, а потому дыхание полной грудью я делал под навесом, а зря. Дождь насыщен той же солнечной энергией, которую мы вместе с шаманом вдыхали. Сегодня особенно меня тянуло в тайгу желание «распознать семью растений». Почему семью, а не семьи? Оказывается, каждый из живущих людей есть членом конкретной семьи среди флоры и фауны планеты. Важно лишь распознать их так же, как распознаём близких людей среди толпы…

 Я вышел на дождь. Дин зыркнул, как на сумасшедшего, а Лая радостно выбежала из дому. Вначале ходил кругами, всё углубляясь в лес, но дождь мешал сосредоточиться и потому первый блин оказался комом. Отвар из собранной шаманом травы «зашёл, как дети в школу». И мне страшно захотелось самому отыскать своё травяное семейство. Но мой ангел-шаман появлялся всякий раз, как я заходил в тупик своих изысканий. Наша связь была телепатической, но пока только в одну сторону. Пока я не был волшебником, а только учился, мне важно было общение с мастером и Хромой в этот период наведывался часто.

 Оказалось, что все деревья в лесу объединяются в общины и к этим общинам присоединяются определённые виды трав, приходят разные животные. Природа структурирована в общинах, как некогда и человеческое сообщество. В рамках общин есть иерархия и разделение по семьям. Семьи разделены по виду «деятельности». Всё это просто настроено, как часы и дано в пользование. И только от человека зависит, присоединяться ему к этой гармонии либо жить обособлено, в искусственно созданном социуме и заниматься производством жалких копий себе подобных и пожиранием себя через других.

 Другими словами, до меня только здесь дошло, что человечество своими руками создаёт Ад, которого так опасается, не обращая внимание на цветущий вокруг него Рай. И вместо того, чтобы анализировать структуру Рая и присоединяться к нему в качестве его неотъемлемой части, человек анализирует Ад, созданный своими же руками, пытаясь его реформировать в более прогрессивный Ад. Браво! Должен здесь заметить, что наиболее прогрессивный Ад – это Ад в огне. И, как я увидел собственными глазами, человечество ежедневно приближает День общего Огня…

 Вот, примерный ход моих мыслей, после дня общения с Природой. Примерно, так проходили дни, недели, месяцы. Шаман заходил в течении полугода. В конце второго сезона у меня полностью прекратились приступы потери сознания. Функционально я в разы стал сильнее себя предыдущего. Казалось, что могу обойти пешком весь Земной Шар. Своих питомцев начал понимать с полулая, а отношение к охоте поменялось кардинально. Умка меня чувствовала на расстоянии, т.е. она продолжала бегать по тайге впереди и вокруг меня и достаточно было мне подумать о команде, как Лая её выполняла. Я благодарил каждую душу за взятое у неё тело и брал ровно столько, сколько было необходимо нам с собаками, но строго по договору с совхозом. Ни больше, ни меньше. Собранные мною травы напоминали развешанное в доме для просушки бельё. Привычку здороваться с членами своей семьи в тайге выработал до автоматизма.

 Я вдруг ощутил, какие животные входят в мой семейный круг и радовался каждой нашей встрече с ними. Из-за этого к нам прибился одинокий волк, которого терпела не только Лая, но и, что удивительно, совсем взрослый и мощный Дин. Выяснилось, что Дина боятся все мишки в округе. На лай Умки они не реагируют, но достаточно ей подать сигнал Дину и он срывается от меня в сторону медведя, который почему-то ни разу не дождался его прихода. А тут «всего лишь» волчара. Он обходил хижину, но всё время крутился в радиусе досягаемости визуальной. Однажды даже заметил их вместе резвящихся. Это было что-то. Лая кинулась к волку, ревнуя Дина, но Дин кинулся Умке навстречу, загораживая волка. Вот была умора. Мы стали делиться с волком провиантом, оставляя мясо птицы там, где сами не охотимся. Я понимал, что рано или поздно самец уйдёт разыскивать свою самку. Так оно и вышло. С первым снегом след нашего серого простыл. Больше мы его не видели.

 Как-то я в своей таёжной библиотеке обнаружил информацию о родственности языка селькупов и венгерского. Тут опять меня стали одолевать всяки-разны мысли. Видать и у меня стали проявляться телепатические задатки, так как я чётко ощутил момент прихода Хромого. Шаман впервые улыбался. Было заметно его удовлетворение учеником. В хижине он проверил подвязки трав и что-то про себя бормотал. Это действо напомнило мне сюжет фильма «Отец солдата», когда пожилой грузин в солдатской форме присел возле чудом сохранившейся после боя виноградной лозы и тихо разговаривал с ней, чередуя своё бормотание грузинской песней. «Тот язык из твоих книжек не всегда использовал такие буквы. Когда-то наши предки пользовались одним алфавитом. Эти знания к тебе ещё вернутся» Я только хотел спросить, мол, когда? Как тут же услышал: «А разве это так важно? Ты нашёл себя… однако, знай, легко быть в гармонии посреди гармонии». После этих слов он вышел из хижины, а когда я последовал за ним, то его уже и след простыл. Вернувшись, я обнаружил на столе исписанный какими-то каракулями древний пергамент. Позже я узнал, что это были руны. К концу сезона последние слова шамана просто кричали мне на каждом шагу: «…легко быть в гармонии посреди гармонии».

  Через месяц я уже сидел в вертушке по пути на Большую землю. Какая разница, что там меня ожидает, но в чём я твёрдо был уверен, что наука от шамана ещё непременно послужит человечеству, как и сослужила мне. Я понял, что мне важно и жизненно необходимо оставаться гармонией в среде полной дисгармонии. Смогу ли? Вот для ответа на этот вопрос я и покинул полюбившуюся мне землю селькупов…