Бессмертие души (Платон/Сократ) (6/1)

То есть «общие понятия» у Сократа и Платона есть не продукт обобщения чувственного опыта, а результат припоминания сущностного.

Для Сократа «...знание – это припоминание...» («Федон»). Истина для Сократа есть принадлежность сущности и совпадает с сущностью. В этой связи именно припоминание сущности в слове-откровении, а не обобщение чувственного опыта в слове-обобщении, отражает сущностную сторону процесса познания у Сократа и Платона: «Стало быть, мы непременно должны знать равное само по себе еще до того, как впервые увидим равные предметы и уразумеем, что все они стремятся быть такими же, как равное само по себе...» («Федон»). Чувственный опыт восприятия вещи при такой трактовке в лучшем случае позволяет установить некое мистическое соответствие между вещью и сущностью а-ля: «Мы, конечно, согласимся и в том, что... мысль о равном самом по себе... может возникнуть не иначе как при помощи зрения, осязания или иного чувственного восприятия...» («Федон»). То есть из зримого чувственного опыта «следует» (перебрасывается «мостик») незримая истинная мысль. Собственно, в этом непостижимом переходе зримого в незримое и состоит мистическая природа процесса познания в философии Сократа и Платона.

Сущность, которая в данном случае (практически) в прямом смысле слова принадлежит небу, есть как бы внешний фактор-форма по отношению к процессу познания и субъекту этого процесса – философу. Она не может стать собственным внутренним психическим фактором-формой процесса познания, поскольку не может быть выражена в собственных агентах сознания философа – эйдосе и слове-обобщении, – которые в своем значении воспроизводят собственный, личный чувственный опыт субъекта сознания в отношении («)земной(») предметной действительности-реальности, в частности, в отношении конкретных предметов-вещей. Сущность открывается философу в конечном пункте процесса познания, но не является средством-проводником-формой такового. Все средства отражения сущности как носители истины, в том числе слово-откровение (а у Платона – именно слово-откровение), совпадают с ней и, следовательно, так же, как она, являются («)внешними(») носителями знания и внешними факторами процесса познания по отношению к субъекту познания.